Бали: Джимбаран

Фильм «Алые паруса» здесь вряд ли кому придет в голову снимать. А вот экранизировать Хемингуэевского «Старика и море» — вполне. О самом рыбном (и пока еще, к счастью, не самом туристическом) месте в Индонезии. Береговая линия острова Бали условно поделена на регионы, специализирующиеся в различных сферах туристических услуг. Все юго-западное побережье издавна принадлежит серферам.

 

Берег в Нуса Ауа застолбили пятизвездочные отели. Соседние пляжи Танжун Беноа отданы на откуп всевозможным водным аттракционам. Территория от Санура до Паданг Бея сориентирована на извоз к островам Пенила, Лембонган, Ломбок и Гили. Многокилометровая бухта Джимбарана представляет собой огромный рыбный рынок и несметное количество ресторанчиков на пляже, ассортимент которых удовлетворит любого гурмана.

Вот это место и стоит посетить в первую очередь. Как и положено, кипучая деятельность на рыбном рынке начинается еще до восхода солнца. Небольшие рыболовецкие тральщики подходят близко к берегу. Все они имеют особую конструкцию в виде дополнительной опоры, прикрепленной мощными дугами к корпусу, сделанной из толстенного бамбука.

Эта опора и позволяет оставаться на плаву даже в шторм, коих в этих водах случается предостаточно. Между тральщиками снуют небольшие лодки — уменьшенные копии «старших братьев». Над бортами выделяются боковые мачты, украшенные цветными шарами. Между ними натянуты пестрые ленты, отчего кораблики кажутся декорациями к предстоящему маскараду. Длинные шпили фок-мачт пронзают высокое небо. Они, словно причудливые дизайнерские антенны, передают в пространство сигналы об окончании трудовой ночи и начале утреннего отдыха.

Улов на лодках подвозят к берегу. Рыбу перегружают в огромные плетеные корзины. Носильщики по двое, взвалив на плечи корзины, несут их на подсобную часть рынка, где улов взвесят и распределят по торговым местам. Кое-кто использует для переноса рыбы пластиковые канистры, связанные толстой веревкой. Мужчинам в разгрузке помогают женщины. Примерно половина из них тоже использует корзины, но переносит сию ношу не на плечах, а на головах, лишь изредка придерживая ее руками. Другая половина складывает рыбу в пластиковые тазы. Оплату за свой труд подсобный персонал получает в натуральном виде.

Самая ходовая «разменная» рыба называется лаюр (близкая родственница барракуды). Ее плоские блестящие тела, будто денежные знаки, кочуют из рук в руки. Этого вкусного хищника можно обнаружить в самом неожиданном месте. Как-то лаюра мне предлагал даже парковщик мопедов. Процесс разгрузки затягивается часов до восьми. К этому времени начинается отлив, и на берег выкатываются крепкие ребята с приспособлениями на двух мощных колесах и длинной бамбуковой ручкой. Заезжая по пояс в воду, они сообща с рыбаками взваливают нос лодки на эти «прото-сегвеи» и, толкая за корпус, перетаскивают плавсредство на 20-30 метров от берега. Там лодки будут принимать солнечные ванны вплоть до заката.

Рядом с лодочным лежбищем на подступах к крытому рынку уже образовался стихийный базарчик. Неряшливого вида женщины, разодетые в странные одежды и соломенные конусообразные шляпы, выложили свой товар прямо на полиэтилен, расстеленный на песке. Среди продаваемой мелюзги встречаются настолько разноцветные представители морской фауны, что в аквариуме они смотрелись бы гораздо естественнее, нежели на сковороде. Сам рынок выглядит столь аутентично, что мусор, неприятный запах и общая антисанитария воспринимаются как данность. Большинство деревянных прилавков заставлено резервуарами из пенопласта. Вперемешку со льдом там дрейфуют всевозможные креветки, кальмары, каракатицы, лобстеры и разнообразные моллюски.

Помимо традиционных для юго-восточной Азии махи-махи и ред-снеппера, на прилавках грандиозный выбор свежего тунца (килограмм стоит меньше двух долларов), акульих плавников, крупных морских скатов и даже стейков голубого марли на. Хозяин торговой точки, у которого я покупаю мясо акулы-мако, ловит кураж, когда я начинаю его фотографировать. В нем просыпается скрытый актер. Позирует он с нескрываемым удовольствием. Узнав, что я журналист, он опускается под прилавок и тут же выныривает с несколькими потрепанными фотографиями. Однако для их презентации предлагает переместиться в тамошний общепит. Скудный интерьер рыночного кафе-варунга поражает практичным минимализмом. На баре только пиво Bintang («Звезда»), вода без газа и крепкий заварной кофе. В меню — ред-снеппер и махи-махи на гриле. Мы неспешно обгладываем косточки, потягиваем пивко, наблюдая рыночную суету.

Разливая третью «Звезду», торговец подхватывает «звездную болезнь». В его голосе я улавливаю хвастливые нотки. Пододвинувшись ко мне, он наконец-то начинает демонстрировать фотографии из-под прилавка. На двух из них огромные рыбины и несколько туземцев с улыбающимися лицами, среди которых я узнаю своего визави. Ярко-синяя спина, блестящее серебристое брюхо, удлиненная верхняя челюсть, серповидный хвост и нижние плавники, словно самолетные подкрылки, выдают в трофее неповторимый элитарный образ скоростной и сильной рыбы.

Дилетанты могли бы перепутать голубого марлина с меч-рыбой, но только не я. Однажды мне довелось коротать вечерок в обществе приятелей — заядлых рыбаков, которые недавно вернулись с Сейшел, где они неделю бороздили просторы в поиске «короля океана». Их историй, слегка подогретых «градусом», хватило, чтобы в последующих разговорах о ловле марлина не быть дилетантом.

Небольшие пробелы в английском у моего собеседника с лихвой компенсировались его артистическим талантом. Эмоциональный кураж, с каким он излагал предысторию одного из снимков, был просто неподражаем. Мне только и остается, что представлять, как 350-килограммовая рыбина выскакивает из воды и начинает выплясывать ту-степ на своем хвосте. Кстати, а с кем там боролся Старик у Хемингуэя — с марлином или с меч-рыбой?