Дневник путешествия в Австрийские Альпы. День шестой.
Суббота, 26.06.2010
Этот шабат был необычен тем, что молиться пришлось в одиночку, и чтение из хумаша заменило чтение Торы. Что поделать, ближайшая синагога была в Зальцбурге! Однако кидуш и сеуда прошли на высоком уровне, главным образом, стараниями Тиквы. Прогулка среди лугов вокруг наших Апартаментов была чрезвычайно приятной. Развлек нас один кадр, сидевший во дворе своего дома и плотоядно наблюдавший в бинокль за присходившим в доме соседей. Неплох был и отдых, необходимый перед последним днем нашего отпуска, обещавшим быть достаточно напряженным. После минхи и третьей сеуды мы отправились на прогулку в Капрун, симпатичный и опрятный городок, центр горнолыжного спорта.
После выхода звезд и хавдалы нам надо выполнить две противоречащие друг другу миссии – допить проклятую бутылку и собрать чемоданы. С грехом пополам обе эти задачи были решены, хотя и ценой последующих переживаний и беспокойного сна Шломо.
Воскресенье, 27.06.2010
Утренние сборы прошли в мечтах о недостижимом капустном рассоле. Уложив чемоданы в багажник и установив GPS, мы попрощались с Капруном, этим полюбившимся нам уголком, в один голос повторяя, что сюда нам бы хотелось вернуться, хотя бы еще раз. Долго ехали мы по дороге, обещавшей быть пустой в воскресный день, а на самом деле оказавшейся запробкованной. Видимо, с целью заработать больше сверхурочных, австрийские пролетарии катка и асфальтоукладчика дружно вышли на дороги. К тому же резко потеплело, а кондиционер имени Чаушеску отказался работать. Только миролюбивый характер Тиквы и присущий ей оптимизм удержали Шломо от каких-то неординарных выступлений. Но вот чудо: после германской границы пробки как не бывало. “Это потому, что австрийцы строят социализм”, – анализировал Шломо, – “а у немцев аппетит к нему уже прошел”.
Наконец, мы доехали до берега озера Tеgensee, где нас уже ждали наши друзья Наташа и Стив, приехавшие на встречу с нами из Гармиш-Партенкирхена. С ними была их подруга по работе, бывшая израильтянка, а до того – москвичка. Совершив прогулку на катере по озеру, полюбовавшись видами и поболтав о том, о сем, мы устроили пикник на базе кошерных остатков и теплого пива, которое отказалось сохранить низкую температуру в нашей сумке- полухолодильнике. Но даже этот факт не омрачил радость встречи. Жаль, что вскоре наступил момент расставания – нам надо было двигать в аэропорт. Если бы мы знали, что нас там ждет, то не спешили бы, а, наоборот, тянули бы время до последнего. Подъехав к аэропорту, дозаправившись и сдав машину, мы прошли на отдельный, изолированный от всего остального мира терминал, специально организованный для пассажиров в Израиль.
Двери вовнутрь были закрыты, и под палящим солнцем стонала толпа ожидающих. “Фашисты-антисемиты”,- поставила диагноз Тиква, – “Почему не впустить людей в помещение?” Вопрос был чисто риторический, и ответа на него в тот момент не было. Хотя, после того, как опаленные солнцем и измученные жаждой, мы достигли прилавка регистрации, строгая работница аэропорта строгим голосом со строгим выражением лица и шеи в суровых выражениях объявила, что компьютер завис. Очередь замерла. Тут к прилавку стянулись дополнительные силы регистраторов, и все дружно стали куда-то звонить. Не прошло и часа, как пришел какой-то лохматый хорек, главный компьютерный специалист, видно по нему, и стал яростно стучать по клавиатуре.
Правда, с тем же результатом. Тем временем вся строгость и суровость слетела с аэропортарбайтеров, как осенняя листва, и они о чем-то радостно защебетали и захихикали, всем своим видом показывая, что до конца их смены осталось немного, уж как-нибудь, а там хоть трава не расти. И тут Шломо осенило: да это же совок! Настоящий! Который не имеет границ. А надо сказать, что Шломо до совка чувствительный, он его за версту чует и реагирует, как бык на красное. Видимо, его взгляд был настолько дикий, что хорек перестал хихикать и потянулся к телефону.
Наверное, он позвонил, куда надо, потому как, получив инструкцию, он нажал на нужную клавишу, и компьютер ожил. Тут вся гоп-компания регистраторов посерьезнела, и дело пошло. Поскольку рейс здорово задерживался, шмоткодосмотр прошел с быстротой молнии, и мы вскоре уже мирно кимарили в креслах самолета, возвращаясь на историческою родину.
