Ландшафт. Итак: климат здесь «мягкий» – сырой и теплый. А рельеф су- губо горный; прямо от морского берега начинаются округлые холмы, которые быстро растут, воздвигая в 30–40 километрах от моря осевой Понтийский хре- бет (Karadeniz Daglari) с высотами около 2500-3000 м и центральной вершиной – горой Качкар (3937м – 4-я вершина Турции). Отсюда – узкие и глубокие до- лины рек, часто переходящие в скальные ущелья; на крутых склонах – зелень вперемешку со скалами. И все это тонет в облаках.
Но высотную поясность всегда интересно рассмотреть подробнее; к ней и люди всегда руку прикладывают. Вдоль самого моря здесь тянется почти сплошная полоса городской застройки – 3-5-этажные кирпичные дома, трасса на Батум, вдоль нее шоссейка для местных разъездов, магазины, склады, фаб- рики чая и табака… в общем, индустрия. Обычно жарко, душновато и часто идет дождь. Люди с зонтиками ходят. Морские берега каменистые, вода у бере- га мутная, наспокойная, и купаться никто не торопится.
В долинах рек, поднимаясь от моря, попадаешь в разгул плодородия.
Воздух пахнет земледелием: теплой прелостью травы, земли и овощей, которые растут из всех возможных щелей. Основные площади занимают две породы – фундук и чай. Леса до высоты 300-400 метров почти не осталось, разве что по- лосы густых (практически непроходимых) кустарников в оврагах между орехо- выми садами. Орешник обычно растет там, где склоны положе, чай – где по- круче, а на плоских местах – домики под красной черепицей и общительные турки зовут пить чай. Мы им удивительны, потому что иностранцы и идем пешком; а пешком тут вообще мало кто ходит. Они практически не говорят по- английски (кроме кое-какой молодежи), поэтому общение с ними довольно за- бавно. Правда, сказывается и близость Кавказа: примерно каждый десятый встречный бывал в России или в Грузии и может кое-что связать по-русски.
В 10–15 километрах от моря долины рек сужаются, деревни в них изре- живаются, а некоторые склоны становятся круты даже для культивирования чая; и начинается лес. Асфальт сменяется каменистыми проселками. Основная древесная порода в долинах – ольха. Бук и каштан смешиваются с ней, но даже
им сыровато, они предпочитают склоны повыше и посветлее. Дубов, грабов и сосен (как в Крыму) нет совсем – они этой сырости, видимо, не выносят.
За- брошенные поляны обычно зарастают ежевикой. Турки в этих местах разводят пчел – строят для них целые домики-пасеки, или выставляют ульи по склонам, или даже прибивают ульи-бочки высоко на деревьях (еще и ствол железом оби-
вают, чтоб медведь не достал). Иногда к пасекам прилагаются и домики для людей, но люди там не живут, а бывают изредка. Мы сами пару раз ночевали в таких домиках; там бывает неплохо внутри, а заперто не всегда. Иногда в этом поясе встречаются и деревеньки, но тоже полузаброшенные – со старыми, по- черневшими деревянными домами, в которых явно давно не живут.
Считается, что здесь был расцвет чайного производства – 40-50 лет назад, а потом он про- шел, и регион несколько обезлюдел.
Тем временем горы над долинами поднимаются за 1000 метров. Лес на этой высоте сменяется довольно странным на вид ландшафтом – редко торчат отдельные крупные елки, а пространство под ними заросло двухметровым стлаником из смеси рододендронов и лавровишни. Все это происходит обычно
на крутых склонах, сильно пропитано водой, часто погружено в туман и прак- тически непроходимо. Местами эти заросли перемежаются скалами и осыпями.
Мелкие ручьи текут прямо по склонам, образуя серии водопадов; крупные про- резают себе диковатые ущелья и ревут оттуда, тоже водопадами. Наиболее обычный пояс расположения облаков – от 1400 до 2000 метров по высоте. Это полукилометровой толщины одеяло обнимает с севера все горы, заползает вглубь хребта по долинам и накрывает все морское побережье. Лишь изредка его разгоняет шальной ветер, и на равнины приходит солнце. Поселков в этой зоне почти нет, в ущельях полная дичь и глушь, и очень редко можно найти дорогу, пронзающую этот пояс насквозь. Нам, не знавшим местных пу-
тей, несколько раз доводилось заходить в тупики, и лишь с третьей попытки удалось подняться дальше.
Однако, горы поднимаются и еще выше. Наконец, на высоте около 2000 их склоны пронзают одеяло облаков – и оказываются на солнцепеке.
Примерно здесь же кончается пояс елок и лавровишни; вместо них появляется субальпий- ская растительность: низкорослые (по колено) горные рододендроны, какая-то местная крупнолистная черника и луга, на которых встречаются небольшие стада рыжих коров. В примесях к рододендрону растут вполне северные сущ- ности: мелкий вереск, разные плауны, мхи. Много ярких цветов: синие горе- чавки, желтые крокусы, малиновая герань… В распадках белеют снежники и
зеленеют маленькие озера. В общем, награда упорному восходителю.
На этой высоте больше пологих мест и располагается довольно много летних домиков – видимо, пастушеских; хотя коров немного. Сказывается наступление урбанизма – турки едут сюда на машинах из долин, просто чтобы отдохнуть от тумана, по- глазеть на горы, позагорать, отпраздновать что-нибудь «на природе». Еще они любят по вечерам стрелять из ружей и пистолетов. В общем, вполне городские привычки. Особенно много машин ползет в горы по выходным. От 2800м рододендроны в свою очередь исчезают, но и короткая травка
постепенно замещается камнями в желтых разводах лишайников. А впереди еще виднеется зубчато-скальная ось хребта Качкар; не найдя вовремя троп, мы туда и не пошли.